Как Гейл решился на данный шаг, не знаю. Но вполне очевидно то, что не он принял решение убить свою напарницу. Констанс сделала это сама (очевидно, после ночи любви с ним — романтично, правда?): вполне логично (для неё) было бы предположить, что раз уж человеку суждено вскоре умереть, почему бы не сделать этого ради высшей идеи? То, что предложил это не Гейл, подтверждается и тем, что он всё время после её убийства носил с собой овечку с кассетой, которая была таким же «ключом к спасению», как и ключ от наручников, который проглотила Констанс перед тем, как надеть себе на голову пакет.

Естественно, речь не идёт о том, чтобы оправдать поступок всех троих. Речь о том, что можно это как-то объяснить. Ибо лично я могу только гипотетически понять, что означает разлука с сыном, когда даже не можешь с ним поговорить.

Кевину Спейси снова (после «Подозрительных лиц») удалась роль по расстановке на нужные места ключевых игроков: он подбирает ковбоя, который обеспечит в нужное время передачу второй кассеты нужному человеку, адвоката, который гарантированно обеспечит ему смертную казнь, а не пожизненное заключение, и журналистку, которая не делится конфиденциальной информацией из своих источников. Жёсткий расчёт. И всё для того, чтобы… правильно расстаться с жизнью. Очевидно, его сильно уязвили слова губернатора «Назовите мне имя человека, чью невиновность можно доказать в суде, и я наложу мораторий на смертную казнь», что он решил вписать в эту графу свою фамилию.

И всё же, учитывая всё, сказанное выше, у меня нет возможностей понять их поступок. Даже если я могу предположить, что профессор-интеллектуал может принести себя в жертву делу всей его жизни (борьбе за отмену смертной казни), то я никак не могу объяснить то, как слабая женщина, которая боялась смерти, надевает себе на голову пакет и сковывает себя наручниками ради того же самого (пусть даже она знает, что ей не много суждено прожить на свете). Мне трудно это понять.

UncleSam

<- Обратно